Проблема гуманизма. Гуманизм и гуманитаризм. Достоевский и диалектика гуманизма. Человекобожество и Богочеловечество.
Христианский гуманизм Вл. Соловьева. Бухарев. Толстой. Розанов. Леонтьев. Переход атеистического гуманизма в антигуманизм. Христианский гуманизм.
Гуманизм не измерял всей глубины человеческой природы, не измерял не только материалистический, плоский гуманизм, но и более глубокий идеалистический гуманизм, даже
христианский гуманизм.
Неточные совпадения
Русским был понятнее
гуманизм христианский.
Отсюда
гуманизм, который в сознании может быть не
христианским и антихристианским, приобретает религиозный смысл, без него цели христианства не могли бы осуществиться.
Он был врагом всякого монофизитского уклона в понимании христианства, он утверждал активность человека в
христианском богочеловеческом деле, он ввел в христианство правду
гуманизма и гуманитаризма.
Гуманизм —
христианского происхождения.
На пустом месте религиозного сознания
христианского мира, которое до сих пор заполнялось ложью, появился
гуманизм и стал поднимать человека, ставить его на ноги.
Исторически «гуманность» возникает в процессе секуляризации
христианской этики, но, конечно, оторванная от своей основы, она получает характер двусмысленный и даже извращенный, почему и дела ее не могут почитаться безусловным благом (как одно время допускал, по-видимому, Вл. Соловьев [В очерке «Об упадке средневекового мировоззрения»; напротив, в «Трех разговорах» он освобождается от этой точки зрения, ибо героем
гуманизма является у него здесь антихрист.]).
В
гуманизме есть, конечно, очень сильные
христианские элементы, он
христианского происхождения.
Русский
гуманизм был
христианским, он был основан на человеколюбии, милосердии, жалости, даже у тех, которые в сознании отступали от христианства.
В русский коммунизм вошли не традиции русского
гуманизма, имевшего
христианские истоки, а русского антигуманизма, связанного с русским государственным абсолютизмом, всегда рассматривавшим человека как средство.
Гуманизм, как требование «гуманного», человечного отношения к ближнему, ко всякому человеку,
христианского происхождения, — такого
гуманизма не знала античность.
Христианская духовность не противоположна гуманности, она должна быть более гуманна, более абсолютно человечна, чем
гуманизм, более признавать абсолютную ценность каждой личности, должна быть более внимательной к страдальческой судьбе каждого человека.
Для Фейербаха загадка о человеке оставалась религиозной загадкой [Фейербах никогда не порвал до конца связи с
христианской антропологией, и весь его атеистический
гуманизм пропитан христианством.
Через Ницше новое человечество переходит от безбожного
гуманизма к
гуманизму божественному, к антропологии
христианской.